Lin's notebook

SENT

Сначала - "здравствуй" и о погоде: кругом метель и сплошной ноябрь.
До марта жизни не происходит, не происходит судьбы. Но я -
Непредсказуем, как принц госплана, смел и наивен, как штатный бес -
Я себя чувствую как-то странно. Вот, понимаешь, пишу тебе.

В омуте нашем как сговорились - апокалиптиков полон зал.
Что не коллайдер, то вовсе кризис, некогда, бедным, поднять глаза.
А над метелью, над черным смогом - синее небо, да летний жар...
Так что пишу. Рассказать о многом. Не получается, как ни жаль.

Лучше опять пару строк про климат. Пуржит вдоль улицы, знай держись.
Москва - старушка и ейный климакс как раз пришелся на нашу жизнь.
Но есть возможность в снегу не мокнуть: два-три шага и в метро, привет...
...Еще - заглядывать снизу в окна, в тепло, в зашторенный мягкий свет.

...Нет бы отправиться в кругосветку, в страны, где вовсе не знают нас!
Нет бы заклеить какую светку или тамарку - и на ночь в пляс.
Нет бы сменить все звонки в мобильном на ненавязчивый белый шум,
Нет бы проснуться крутым и сильным - я, понимаешь, тебе пишу.

Буквы вмерзают в провал экрана, там у вас тоже, видать, не май.
Я себя чувствую как-то странно.
Но ты, пожалуй, не понимай.
Вот ведь. Давно за ребром не бьется - а по ночам иногда болит...

Звезды видны лишь со дна колодца.
Я ставлю точку. И жму "delete".

И не спорьте. Она и есть. Одно количество чего стоит.


Это лето пришло невовремя и некстати.
Все бы ничего, только мы опять не успели.
Очень хочется так: "Ну что, удержим, приятель?"
Но вопрос неуместен - я давно не при деле.

Равнодушным сочувствием улиц нельзя напиться:
В это лето от нас останется только память.
Чтобы взять и ожить, нужно просто вглядеться в лица,
Но тогда я опять не смогу говорить стихами.

Жизнь как шторм у скал: все забил ее грохот мерный.
Снова некогда даже дрогнуть, не то что сдаться.
Но "город ветренный" ведь не значит "город неверный".
Осень - всполох, мгновенье... Ну как, удержимся, братцы?

Явная песня получилась. Кто желает попробовать спеть - милости прошу.


Будет ли белый снег?
Скажи мне, будет ли белый снег?
Я ничего не прошу, я не ставлю условий,
Мне только нужно знать: будет ли белый снег?

Я хочу стать спокойным, как удав Каа, мудрым, как взгляд совы.
Но ко мне уже в пятый раз за неделю опять приходят волхвы!
Они давно взяты под стражу Римом, у одного даже разбиты очки,
Но их больше не интересует младенец, не умиляют его кулачки -
Они раз за разом приходят, приходят ко мне,
Чтобы снова спросить -

Будет ли белый снег?
Скажи им, будет ли белый снег?
Они ничего не просят, они не ставят условий,
Им только нужно знать: будет ли белый снег?

Я обратился к другу, мой друг хитер и прекрасен.
Спроси, говорит, у ясеня. Шутит. Да и где тут отыщешь ясень.
Здесь только черные окна и черное небо и черный асфальт на дне -
И не понять никак -

Будет ли белый снег?
Скажи мне, будет ли белый снег?
Я ничего не прошу, я не ставлю условий,
Мне только нужно знать: будет ли белый снег?

Я вижу тебя как буквы в экране, как имя в чужих дневниках.
Я помню, что все это осень, не больше, и мы ее держим в руках.
Я знаю, что мало простых многоточий, что Поэт - это Голос и Путь,
Но в день, когда в нас перестанут стрелять, я едва ли смогу уснуть,
Потому что, как ни старайся, ответ не придет во сне,
Ответ на вопрос -

Будет ли белый снег?
Скажи мне, будет ли белый снег?
Я ничего не прошу, я не ставлю условий,
Мне только нужно знать: будет ли белый снег?

Мы были свиты в общую жилу, когда рвались из кожи вон.
Среди города были нам Остров и Лес, и шли гонцы с четырех сторон.
Теперь мы не то чтобы одной крови, но все еще на одной стороне,
И слишком много зависит от -

Будет ли белый снег?
Скажи мне, будет ли белый снег?
Я ничего не прошу, я не ставлю условий,
Мне только нужно знать: будет ли белый снег?

Как чистый лист бумаги
Как чистые простыни утром
Как чистый бинт на рану

Будет ли белый снег?
Скажи мне, будет ли белый снег?
Я ничего не прошу, я не ставлю условий,
Мне только нужно знать: будет ли белый снег?

Всех моих доспехов - поднят воротник, да Шевчук в ушах.
Я теперь оказался из тех, которые никуда не спешат.
Каждый раз обнаруживая, что сил есть еще на шаг -
Я шагаю себе, хотя в душе давно ни гроша.

Я брожу, а весь город твоими шагами прошит.
Я научен тому, что держать лицо это высший шик,
Только горло перехватывает - хоть не дыши -
Потому что когда я кричал: "Люблю!" - ты змеиный слышала шип.

И я отворачивался как благородный, и зубы сжимал как большой,
Я знал: не СашБаш, увы, не умею чистой звенеть душой.
Я такой пассажир, который транзитный. Иду себе куда шел.
Твержу и твержу эту мантру: все, все у меня хорошо...

...Город пляшет, и искрит,
У него — шальное лето,
Он целуется навзрыд
Над водой у парапета,
По бульварному — круиз —
Чтобы плыло и летело!..

Это я играю в жизнь —
Жадно, жарко, неумело.

Бесконечен, невесом,
Я не делаю ошибки.
Ветер падает в лицо.
Запрокинута улыбка.
На мгновенье задержись
В гулком питерском парадном...
Это я играю в жизнь.
Безнадежно. Безоглядно.

Плавясь, как патрон в стволе,
Разрываешь сетку улиц,
День раскидист и нелеп.
От желанья сводит скулы.
Бьешь шаги и смотришь вниз.
Стали внятны все пределы.

Это я играю в жизнь.
Тяжело, остервенело.

...Там, где взорванный бассейн
Шарит золотом по хмари,
Вдруг узреть во всей красе,
Как же зло ты был одарен...

Город в солнечной смоле.

Сбереги в своей крамоле
Этот список кораблей.
Это Якорное поле.

Если в городе, не предназначенном для чудес,
с моста посмотреть не вниз,
в черную воду большой и тяжелой реки,
а вверх,
то можно увидеть, как в небоскребах,
синих, словно летнее небо,
плавают пронзительно-яркие рыбы.
Если сначала молчать, проходя мимо старой купальни,
а потом молчать над водой
Андреевского пруда,
а потом молчать в стеклянной трубе метромоста,
то можно взяться за руки...
То есть, мне кажется, мы смогли бы.

Если начать рассказывать сказку
у котлована на Трубной,
продолжить в игрушечных сретенских переулках
и в таинственных дебрях Покровки,
или если с бульваров,
где неизвестно откуда
вдруг долетает военный оркестр,
нырнуть в проулки
и все время сворачивать влево,
или если вдоль Яузы, выгнувшей все мосты,
уходить от Балчуга, осязая спиной
взгляды мудрых чудовищ Болотной,
то можно счастливо заблудиться
в трех улицах,
знакомых как линии на любимой ладони.

Если начать пить на Девичьем Поле,
или, допустим, в скверике Мандельштама
(и черт с ним с "на самом деле",
мы все равно знаем:
это сквер имени любимого поэта,
а не однофамильца-партфункционера),
продолжить в заповедных кущах Плющихи
и среди жар-птиц Ружейного переулка,
подсвеченных переливающимся через крыши
золотом МИДа,
зажмурившись, нырнуть в неузнаваемый Арбат,
сесть на асфальт под стеной Цоя,
оставить там последние три сигареты
(традиция, хули),
то можно жалеть лишь о том,
что мгновение не остановишь.

А если обо всем этом не вспоминать,
то можно пережить зиму
в городе, не предназначенном для чудес.

Не разберешься, эстафета или просто аврал,
но от дедлайнов корчится лето.
Бывает, повезет шальной строкой наповал,
но не смеши, что был, мол, поэтом.
Поэты не такие. Им вода — любой спрос.
Для них и жизнь и смерть — повод к речи.
А ты, едва попробовал порваться всерьез —
гляди: не изречён, искалечен.

Не разберешься — это лажа или просто любовь,
но плечи рапрямляет, как плетью.
И сколько ни пытай себя командой "отбой",
ни тычь своим скольки-то-там-летьем,
и сколько ни дави в себе хмельного раба,
счастливого своей несвободой —
хоть весь оркестр застрой играть, но дело — труба.
Причем, уже заходит на коду.

Не разберешься, где звучит: на небе или в ушах.
Глас трубный или гулкий пульс крови.
Был шанс на шаг, остался разве что шанс на шах.
Придумаешь раскладку дерьмовей?
А впрочем, на: вот ветер, солнце, птички с утра,
день — в качестве нежданного приза.
Мечтай, дружок, что все, мол, можно переиграть,
пока оркестр торчит на репризе.

Не читай, когда рифмуешь: эти строфы — вместо рвоты.
Как бы сахарок для ангела и косточка для Спарки.
Путь давным-давно известен — от ворот да с поворотом:
Расстелил просторы город, хоть танцуй, хоть вплавь вдоль парка.

Не читай, когда от осени осталась только проза.
Голос твой ушел в архивы и не вспомнится ни разу.
Отвечай всегда "неважно" на дурацкие вопросы.
Отличай любовь от дружбы по количеству оргазмов.

Не читай, когда не пишут. Отвлекись, займись пик-апом,
Бодибилдингом и играми на рушащейся бирже.
Строй свою халупу с крыши, развлекайся тихой сапой,
И не жди, когда "неважно" обернется "ненавижу".

Не читай, тебя не слышат, этот зал пустой и гулкий.
В нем ни отблеска, ни тени — только кто-то дышит рядом,
Слева, сзади, осторожно... Сплюнь. Иди по переулкам.
Жестяные кошки с крыш тебя проводят желтым взглядом...

* * *

в городе - света - одни зарницы.
прожитый день - повод напиться,
здесь все прекрасно видно и сквозь стекло.
это легко - быть емким и кратким.
некому врать, что все в порядке.
трасса пуста. главное - чтоб не везло.

ты - персонаж лишь собственной сказки.
редкий стишок отправится в "аську",
это предел откровенности, рейтинг - все сто...
но для прикрытия - водка и койка,
а в смс не вместится столько.
и вместо лирики - рэпчик или рингтон.

прожитый день спрячешь под катом.
пой от забора и до заката,
или молчи, топчи перстом смс.
это легко, быть смелым и сильным.
только опять ты не мессия:
вроде и был герой - а взял и исчез.

так что, в натуре, послушай, браза,
тут киберпанк, тут тебе не плаза,
пушер и гавенкар здесь и бог и царь.
это легко, быть крутым и стильным.
эта земля козлами обильна.

...а над Москвой - огни, как камни венца...

это легко - молчать, как обычно.
все непривычное - неприлично.
да и вообще, кто же нынче поверит в кровь?
это легко, рифмовать пустышки.
а если вправду, не понаслышке?
хрен. все равно эта рифма дурная...



* * *

нечаянно вышел к дому,
где раньше жила любимая.
здесь все должно быть знакомо.
и тени, и запах дыма

от мусорки, блики в окнах
и скрип рассохшейся двери...
и так же дождем промокла
песочница... в это верить

казалось совсем не трудно -
чтоб мир был и чист и светел...
но пьяницей беспробудным
завыл в подворотне ветер,

и следом вдруг тишина легла абордажем.
и вдруг понимаешь: сознанье тасует ложь.
и дом не тот, да и женщина, прямо скажем...
усилие воли - и ты свободен
от картинки из прош-
лого...

еще одним усилием воли проглатываешь обиду.
все иначе - и надписи на асфальте мелом, а не углем...
только одно осталось точно как было.
поссать, если уж приперло с поллитра пива,
удобно все за тем же углом.

Не закрывать глаза.
Чтобы не видеть лица.
Я наловчился выходить сухим из воды.
В моем доме не валяются пустые шприцы
И учебники по химии, зачитанные до дыр.

В моем доме постоянно тусуются гости.
Я вообще публичен, я всегда на виду.
И никто из них не в курсе, что все так просто -
Я существую в изысканном, эксклюзивном аду.

Подробности излагать будет слишком долго.
Проще объяснить на уровне идеи.
Я - наркоман наирафинированнейшего толка.
Я подсаживаюсь на людей.

Друзья доказывают, брызгая пеной,
Что я скучен и предсказуем до последнего знака.
И верно, здесь нету даже фотографий по стенам.
Фотографии по стенам - прерогатива маньяков.

И все в курсе, что я дважды не вхожу в одну воду
И считаю предельно глупым ходить по кромке...
Они не знают, какие радужные у меня приходы
И какие басовые, багровые ломки.

И не надо никакой химической отравы -
Никотином драть горло, водкой заливать глаза...

Я лукавлю.
Мои возлюбленные гости правы.
Ведь я уже столетие как завязал.

Мой образ жизни стал исключительно здоровым.
И ни на йоту не фальшивит мой бравурный тон.
И никто не заставит меня по новой...
Никто не заставит.

Никто.
Никто.